Во имя Безликого! - Андрей Расторгуев

– Ааа, допёр. Экраны, способные под воздействием поля наводить вторичное, – блеснул эрудицией техник. – Амплитуда наведённого поля приблизительно равна амплитуде экранируемого, а фазы противоположны. Тогда результирующее поле, возникающее при сложении, быстро затухает в экране, проникая на минимальную глубину.

Луи слушал, разинув рот. Потом заметил, что всё ещё держит оттопыренный вверх палец. Спохватился, опустил руку. Надув тонкие губы, с детской обидой в голосе, проворчал:

– Ууу, с тобой совсем не интересно. Всё-то ты знаешь.

– Ладно тебе, – примирительно протянул Крючков. – Скажи лучше, есть такой материал?

– Не поверишь, – программист опять оживился, оседлав любимого конька, – помогают наши обычные экраны от электромагнитных излучений. Мы-то их тут особо не использовали. От чего экранироваться, коли местная цивилизация до электричества не доросла? А пришлось. Помнишь, когда ты только прилетел, я систему видеонаблюдения восстанавливал? Перед приходом «штырей» некоторые камеры я запрятал в сетчатый экран и протянул к ним оптоволокно. Так вот, эти камеры продолжали работать, а те, что были не экранированы и посылали лучевой сигнал, слетели!..

«Надеюсь, картинка от этого хуже не станет», – размышлял Данила, складывая портативный сварочный аппарат.

Вдруг ему показалось, что слышатся посторонние звуки. Чужой в храме – пронеслось в голове. По телу прокатился неприятный холодок, сковывая движения. Техник замер. Вслушиваясь в тишину, различил едва уловимое не то фырканье, не то напряжённое дыхание. Сердце забилось чаще.

Дежуривший у сканера Фредерик помалкивал. Неужели, прошляпил кого-то? Или опасности нет? Тогда откуда звук?

Осторожно высунув голову из-за «Витязя», Крючков окинул взглядом зал. Никого. Послышалось, что ли? Вроде бы тихо теперь…

– Фрэд? – негромко проговорил в гарнитуру.

Вместо ответа снова повторились те же размеренные звуки. На этот раз громче. Чёрт, да это же храп в наушнике! Ну, Фредерик, ну и охранничек! Дрыхнет без задних ног. Вот и надейся на него.

«Выходит, я тут совсем без прикрытия работал?» – кольнул в сердце запоздалый испуг.

Первым желанием было гаркнуть в микрофон во весь голос, до смерти перепугав нерадивого напарника. Но, глядя на его худосочную фигуру в кресле перед сканером, Данила сжалился. Этим днём Смиту так и не удалось выкроить время на отдых. Мацкевич снова послал его в столицу, откуда разведчик вернулся лишь после захода солнца, голодный и чертовски усталый. Потом, перекусив на скорую руку, сразу повёл Крючкова в храм. Не мудрено, что он, в конце концов, не выдержал и отключился. Запас прочности человеческого организма не бесконечен даже у разведчиков.

– Эй, Фредерик, проснись, – Данила тряс дэдээровца за плечо.

Мыча нечто нечленораздельное, тот приподнял голову, с трудом разлепил веки, окинул техника затуманенным взглядом.

– Извини. Я, кажется, задремал, – буркнул непослушными губами, завозился в кресле, приподнимаясь.

Вздохнув, Данила усадил его обратно, решительно заявив:

– Знаешь что, поспи пока. На корпусе «Витязя» я уже всё сделал. Залезу в модуль, закроюсь, буду работать там. В нём тоже сканер есть. А ты запри вход и дрыхни спокойно.

– Нет. Я в норме…

– Не нет, а да. Тебе просто необходимо хоть немного поспать. А я когда закончу, вызову тебя по рации. Проверишь сканер и, если всё в порядке, откроешь дверь. Всё, спи давай.

Похлопав Фредерика по плечу, техник развернулся, чтобы уйти.

– Дэн, – остановил его Смит. Достал откуда-то небольшой пульт с двумя кнопками, протянул Даниле со словами: – Дистушку возьми. Левая кнопка закрывает плиту, правая открывает. Разбуди, как управишься. Раз уж ты со своим сканером. А то вдруг не дозовёшься в рацию. И… спасибо.

– Ладно, сочтёмся, – взяв пульт, техник вернулся в зал.

Когда плита встала на место, сунул дистушку в карман, побросал инструменты в темное чрево БМД, залез сам и задраил за собою люк.

«Ну-с, приступим».

Удобно примостившись на месте оператора, Данила включал тумблеры, поочередно запуская системы модуля. Большинство из них ему не пригодятся, но проверить надо все.

Засветились экраны, проецируя изображение с камер. На переднем, на фоне колонн, отражённых в полированном камне пола, вспыхнула строка: «Видеосигнал нормальный».

– Вижу, – улыбнулся техник, довольный своей работой.

Дальше информация потекла непрерывным потоком, высвечивая результаты проведенных тестов. Данила пробегал глазами по сухим фразам протоколов проверок, автоматически отмечая, что выдаваемые параметры находятся в пределах допустимого. Ну, если не считать отдельные моменты вроде: «оружие – 0 ед. из 5; боезапас – 0%». Попадались и другие «нули», но это не суть важно. Основные программы жизнедеятельности машины функционировали нормально.

За считыванием показателей не сразу заметил тревожное мигание на левом экране. А когда повернул туда голову, обомлел от неожиданности, увидев красную точку, пульсирующую практически внутри периметра здания. Прозевал-таки гостя! Похоже, сказалась привычка, что подступы контролирует Фредерик. Но тот безмятежно спал – слышалось его тихое посапывание. Хорошо ещё, что догадался тоннель закрыть и люк на модуле запер, а то метался бы сейчас… Интересно, кому это и для чего понадобилось глубокой ночью пробираться в храм?

«Гость» появился в зале не через дверь, как предполагал Крючков, а сквозь стену. Не в прямом смысле, конечно. Просто исчезла одна из плит в промежутке между колонн, и оттуда вышел человек.

«Мда, не только мы, похоже, додумались подземный ход прорыть», – удивился техник, с интересом разглядывая на экране фигуру незнакомца. Впервые он видел фростианина живьём.

В маске, плотно закутанный в плащ с накинутым капюшоном, тот проворно подбежал к постаменту, на котором стоял «Витязь», и с размаху грохнулся на колени. Из-под плаща появились тонкие руки. Пальцы переплелись, кулачки ударили в грудь, и человек жалобно запричитал:

– О Безликий! Зачем насылаешь на меня это испытание? К чему тебе жизнь такого никчёмного существа, как я? У отца нет наследников. Он ждал, что мой брак с Бертом подарит ему внука, который и унаследует Куалорн. Всё было предрешено. Зачем ты вмешался?!

Последнее слово сорвалось на истерический визг, заметалось по пустынному залу, будто пойманная в силки раненая птица кричала.

Стараясь не упустить ни единого слова, Данила напрягал слух. Даже придвинулся к динамикам, с интересом заметив, что понимание фростианского даётся ему на удивление легко. Не зря корпел у компьютера с нейрообручем на голове, загружая в мозги необходимые знания. А когда вдруг осознал, что перед ним женщина, сердце и вовсе начало почему-то выбивать барабанную дробь. Даже не женщина, девушка. Нежный голосок, стройная фигурка, угадывающаяся под плащом, и то, о чём она говорит…

Гарнитура потрескивала помехами. Дамочка воздействует? Может быть, может быть. Вон как согнулась, голову опустила, рыдает.

Маска опять поднялась. Данила готов был поклясться, что на него смотрят полные слёз глаза, столько боли было в голосе фростианки:

– Прости, Безликий… Конечно, отец ещё молод и вполне может позаботиться о рождении сына. И я не испытываю к Берту никаких чувств, хоть он и любит меня… Говорил, что любит. Отец уверял, что брак с ним сблизит наши народы, – она выдавила горький, безнадежный смешок. – Только меня бы такое сближение раздавило. Может, всё и к лучшему, а я-то, дура, вбила себе в голову… Но тогда ответь мне, твоя ли это воля? Смотри, я открыта пред тобой!

Тонкие кисти взметнулись, откинули капюшон и сорвали маску, тут же уронив её на пол. Затаив дыхание, Данила жадно вглядывался в белое, словно мел, девичье лицо. Случай, которым не может похвастаться ни один старожил станции. По утверждению Мацкевича увидеть фростианина с неприкрытым лицом совершенно невозможно. Тем более добиться, чтобы он сам снял перед тобой маску. И вот, поди ж ты…

Сердце, стукнув напоследок, вовсе остановилось. С утончённого, вытянутого лица в обрамлении пышной короны из темных волос, на Крючкова, часто хлопая длиннющими, мокрыми от слёз ресницами, смотрели два огромных лиловых озера. Казалось, они заглядывают в самые заповедные уголки души. Данила безнадёжно тонул в этих озёрах, не находя в себе сил выплыть на поверхность, чтобы хоть немного глотнуть воздуха, и погружался все глубже и глубже. Припухшие розовые губки фростианки шевелились, выговаривая фразы, слышимые как бы издалека, смысл которых едва доходил до сознания обалдевшего техника:

– Будет, как ты укажешь, Безликий. Дай мне знак, чтобы понять… Должна ли я противиться воле отца своего, Куал-Анари-Второго? – девушка сделала паузу, будто в ожидании ответа, потом продолжила: – Или же мне повиноваться и стать твоей женой?